Злой Обама и новый Китай

Дмитрий Косырев, политический обозреватель РИА Новости

На поверхности истории, именуемой условно "американо-китайской валютной войной", - медленно ползущий по инстанциям в конгрессе законопроект против "стран, занижающих курс своей валюты". В общем, против Китая. Ожидается, что все этапы проект пройдет в октябре. И тогда администрация США получит в руки дубину, которой может пользоваться (налагать импортные пошлины для компенсации эффекта заниженного курса валюты), а может и не пользоваться.

За повышение курса юаня разные американские администрации безуспешно борются много лет. Не новы и разговоры о том, что курс валюты занижают все, начиная с США: при той же администрации Барака Обамы доллар "упал" процентов на двадцать, и это вполне сознательная политика. Евро с января похудел примерно на 17%. Кризис, извините - всем хочется сделать свой экспорт как у китайцев, дешевым и качественным, и оживить свою экономику. А это все равно что юань поднялся на те же 20% и 17% соответственно. И все это было бы предельно скучно, но кроме видимой поверхности в "валютной" истории есть еще две особенности ситуации. И вот они по-настоящему интересны.

Первая касается концептуальных мучений администрации Обамы по части внешней политики. Вторая - это задумки китайцев касательно перехода на новую экономическую модель.

Насчет мучений: в этом году Барак Обама никакой Нобелевской премии мира уже бы не получил. Потому что его администрацию как резиной тянет к внешней политике времен Билла Клинтона (без тех моральных и материальных ресурсов, которые у Клинтона еще были).

Вот оценка газеты "Вашингтон пост": два года Обама восстанавливал образ Америки в мире, а сейчас возвращается к политике "употребления американского влияния"; раньше был мир "большой двадцатки", теперь снова будет мир "США плюс союзники из демократических наций"; возвращается продвижение "коренных американских интересов" и входят в обиход слова типа "свобода" и "демократия".

А поскольку Китай ранее отказался от идеи "совместного с США управления миром", США подают сигналы всем, кто хочет слышать, что их защитят от китайского давления. Из этого немногое выйдет - и небольшие страны Азии, и даже Япония не желают чрезмерно "сдерживать Китай", важнейшего экономического партнера. Но американская публика настроена по принципу "мужчины, сделайте же что-нибудь". Вот и делают - в том числе на валютном фронте.

Это связано с ноябрьскими довыборами в конгресс, но не только: избиратель всегда идет на эпоху позади реальности. Вдобавок в США он устал от пораженчества. Интеллектуалы перестарались с шуточками вроде "доллар, привязанный к курсу юаня". Популярными стали книги типа "Экономная сверхдержава: американское глобальное лидерство в век нехватки денег" Майкла Мандельбаума. В США снова становится модно вести себя так, будто мир за 20 лет не изменился.

В итоге был добрый Обама, стал злой. Был американский Горбачев, теперь он захотел стать американским Черненко, то есть передохнуть от перемен. Не то чтобы это плохо. Россия еще в 90-е годы извлекла немало выгоды от напряженных китайско-американских отношений и слегка опасалась китайско-американской любви, заметной при Буше. Ну а сейчас все снова просто: Обама еще больше укрепляет российско-китайскую дружбу, а чем лучше наши отношения с Китаем, тем успешнее пойдут дела, например, с ЕС. Европейцы, например, очень-очень интересовались подробностями российско-китайских нефтегазовых договоренностей после визита президента Медведева.

А вот дальше начинается другой сюжет. Когда-то Китаем для Америки была Япония, в США японцев было принято ненавидеть - за то же самое, за рост и успешный экспорт при заниженном курсе иены, за скупку компаний в США... Администрации США давили Японию, чтобы она перешла к более высокому курсу иены. И добились своего - в 1985 году иена выросла вдвое, Япония обрушилась (знаменитый крах "экономики пузыря") и до сих пор не может прийти в себя.

И китайцы, конечно, это хорошо знают. Как и то, что самим пора менять экономическую модель (это обсуждалось на только что завершившемся в Пекине пленуме правящей компартии). Потому что китайская экономика очень мало зарабатывает на своей роли "производственного цеха мира", больше всего достается зарубежным авторам интеллектуального продукта, собираемого в Китае. Раз так, Пекин берет курс на собственные инновации (и закрывает около 2 тысяч сталелитейных и цементных заводов). То есть Москва и Пекин заняты весьма похожими мыслями и планами.

Такой поворот, однако, означает высокие зарплаты и высокий курс юаня. К этому Китай толкают американцы и европейцы в надежде, что китайский потребитель станет заядлым импортером и выведет из кризиса экономики США и ЕС. Хотя кто-то, возможно, надеется, что попутно, если очень сильно Китай на намечающейся переправе подтолкнуть, с ним будет как с Японией.