Забытый Дрезден

Дмитрий Орлов, гендиректор Агентства политических и экономических коммуникаций

Каждый знает, почему 6 августа звонят колокола в Японии. В этот день исполняется очередная годовщина американской атомной бомбардировки Хиросимы, по самым скромным оценкам, унесшей жизни почти 150 тысяч человек - гражданского населения. Но почему в Германии тоже каждый год звонят колокола - 13 февраля, ровно в 22.10?

Весной победного сорок пятого британская и американская авиация осуществила не атомные, но более чем трагические бомбардировки немецких городов. Их символом стала трагедия Дрездена. Колокола звонят по погибшим в ней немцам.

Радист британских ВВС, участвовавший в налете на город (кстати, сам город бомбили прежде всего англичане - американцы "работали" по военным объектам и коммуникациям), вспоминал: "Мы часами летели над морем огня, бушевавшего внизу, - сверху это выглядело как зловещее красное свечение с тонким слоем дымки над ним". По оценкам специалистов, после бомбардировок образовался огненный смерч, температура в котором достигала 1500 градусов по Цельсию. Вот свидетельства жительниц Дрездена, переживших тот вечер. Маргарет Фрейер: "Все вокруг превратилось в сплошной ад. Я вижу женщину... В ее руках сверток. Это ребенок. Она бежит, падает, и младенец, описав дугу, исчезает в пламени. Внезапно передо мной возникают двое... Они теряют сознание и превращаются в золу". Грет Палукка: "По ночам, если во сне я видела те картины, я начинала кричать".

Была разрушена вся инфраструктура, прежде всего мосты через Эльбу, - это объявлялось как цель акции, и она была достигнута. Но было и кое-что еще. А именно: картинная галерея; 11 церквей и 60 часовен; 19 госпиталей; 39 школ (все данные - полиции Дрездена). По данным американских ВВС, были полностью разрушены 78 тысяч жилых зданий, около 28 тысяч стали непригодны для жилья, а почти 65 тысяч получили небольшие повреждения и подлежали ремонту.

В 1939 году в Дрездене проживали 642 тысячи человек. В момент бомбардировки в нем находилось еще примерно 200 тысяч беженцев. Дэвид Ирвинг в книге "Разрушение Дрездена" оценил число погибших в 135 тысяч человек, журнал Time и энциклопедия Columbia - в 35-135 тысяч, Советская военная энциклопедия - в 135 тысяч, корпорация ВВС (2005) - в 130 тысяч. В последнее время оценки числа погибших резко снизились как в Германии, так и в Британии. Но даже 50 тысяч жертв среди мирного населения - не слишком ли это для одной локальной военной операции?

Немецкий военный историк Иоахим Фест довольно сухо констатировал, что бомбардировки не были необходимы с военной точки зрения. Американский журналист Кристофер Хитченс полагал, что англичане просто-напросто отрабатывали технику бомбометания в городе. Нобелевский лауреат Гюнтер Грасс и бывший главный редактор The Times Саймон Дженкинс назвали бомбардировки Дрездена военным преступлением. А президент Genocide Watch Грегори Стэнтон вообще был уверен, что бомбардировки Дрездена были актами геноцида - наряду с Холокостом и атомной атакой на Хиросиму и Нагасаки. И даже Черчилль в телеграмме генералу Исмэю был вынужден признать, что бомбардировки немецких городов были "явными актами террора и бессмысленными, хотя и впечатляющими, разрушениями".

ОБСЕ, как известно, "уравняла в правах" преступления нацизма и сталинизма. Какое решение ОБСЕ необходимо, чтобы оценить трагедию Дрездена? С чем ее сравнить? И кто теперь, спустя 64 года, понесет за нее ответственность? "Авторитарный военный режим премьера Черчилля"? И, кстати, кто ответит за Хиросиму и Нагасаки? "Американская военщина" и великий демократ Трумэн?

В Нюрнберге были тщательно изучены факты, а затем обнародованы и осуждены преступления нацизма. Оценка, которая дана им Международным трибуналом, была поддержана союзными державами и признавалась всеми. Признавалась более шестидесяти лет. И вот теперь ее хотят пересмотреть.

В ящике Пандоры, который легко, будто играючи, открывают европейские деятели тем самым решением ОБСЕ, чего только нет. Прежде всего - даже на самый поверхностный взгляд - это решение, конечно, неадекватно реальному "преступному весу" двух режимов. У Сталина в этом деле вес был примерно тот же, что и у Чемберлена с Даладье, "умиротворивших" Гитлера в Мюнхене союзной Чехословакией, - но никак не гитлеровский. Заметим, кстати, что в отличие от упомянутых британского и французского лидеров Сталин никогда не жал руку ни Гитлеру, ни Муссолини - та эпоха была эпохой символов, и это довольно важно.

При этом решение ОБСЕ отнюдь не означает, что "сестры" получили "по серьгам", а Европа, особенно та Европа, которую когда-то называли "санитарным кордоном", отныне в безопасности.

Логика совсем в другом: если Потсдама и Хельсинки (а теперь - еще и Нюрнберга?) нет, то все позволено. Например, позволено забыть, какой фронт в Европе был вторым. Или - позволено не помнить, какая из трех союзных держав первой одержала крупную военную победу над Вермахтом. Или - позволено предположить, что политик (пусть - диктатор), сидевший за одним столом с Рузвельтом и Черчиллем и создававший вместе с ними послевоенную систему международной безопасности, был военным преступником. Или - позволено считать: Катынь, например, будет признана военным преступлением, а, скажем, Дрезден - нет.

"Какой мировой порядок придет на смену "холодной войне?" - такой вопрос задал Барак Обама во время визита в Москву. Ответа на глобальный вопрос Обамы сегодня нет. Возможно, его даст конференция "Современное государство и глобальная безопасность", которая состоится в сентябре в Ярославле и объединит ведущих мировых мыслителей. Ясно, что порядок этот может быть разным. А для того, чтобы он был устойчивым, важно ключевое условие: коллективная безопасность, о содержании которой необходим постоянный диалог. Но отнюдь не той тональности, которая заявлена ОБСЕ в решении "по нацизму и сталинизму". Мертвые сраму не имут, гласит русская поговорка. Осрамятся - живые.